Под музыку Моцарта светится мозг

«Лекарство для ума» под названием «Mozartusopus»

Психолог Фрэнсис Раушер, а также физик и нейробиолог Гордон Шоу обратились к группе студентов со следующим заданием. Они предложили вырезать в сложенном листке бумаги определенную фигуру, а затем показать, какую форму она будет иметь. В этой задачке не было ничего необычного. Такие тесты часто используют во время проверки «IQ» (интеллектуальных способностей). Они призваны выявить у человека склонность к пространственному мышлению.

Впрочем, через некоторое время ученые повторили свой тест, изменив его условия. Одна группа студентов прослушала за десять минут до начала испытания сонату Моцарта ре-мажор для двух фортепиано, другая — опусы Филиппа Гласса, одного из главных представителей «минимальной музыки». Третья группа студентов просидела все это время в полной тишине.

Результат был поразителен: те, кто слушал экзерсисы маэстро Гласса, улучшили свой результат на 11 процентов; те, кто отдыхал в тишине и покое, — на 14 процентов, а вот те, кому довелось слушать Моцарта, испытали настоящий прилив творческих сил. Их успехи повысились на 62 процента!

«Музыка Моцарта мобилизует способности нашего мозга, — говорит Гордон Шоу. — Я вообще полагаю, что красочная и разнообразная музыка облегчает работу головного мозга, в частности) хорошо помогает математикам и шахматистам. А вот монотонная музыка скорее приведет к обратному эффекту».

В тот день, когда были опубликованы результаты теста, студенты, узнавшие о новом «лекарстве для ума», раскупили в городке Ирвин все компакт-диски с записями Вольфганга Амадея.

Песни нашего мозга

Два года спустя американец Дон Кэмпбелл написал бестселлер («Эффект Моцарта»). Составленный им компакт-диск произведений Моцарта (в продажу он поступил под броским девизом «Музыка, повышающая ваш интеллект») сразу же угодил в десятку самых популярных записей классической музыки, опубликованную на страницах американского журнала «Биллборд». Среди людей, отупевших от популярной музыки, начался настоящий бум. Все хотели слушать Моцарта. Не просвещаться — лечиться! Ведь быть умным — это престижно!

Еще лет двадцать тому назад ученые впервые убедились, как сильно классическая музыка может влиять на состояние мозга. В то время Гордон Шоу как раз занимался компьютерной имитацией работы головного мозга. Он обратил внимание, что нервные клетки мозга образуют некие «группы», действующие в определенном ритме. Когда компьютер попробовал воспроизвести этот ритм, подбирая звуки, результат получился неожиданным. Внезапно зазвучали то мелодии Востока, то ритмы «новой волны», то музыка эпохи барокко.

Тогда Гордон Шоу вместе с нейробиологом Марком Боднером из Лос-Анджелесского университета решил провести еще один опыт — исследовать возникающий магнитный резонанс. Теперь сразу стало видно, какие части мозга возбуждаюся, когда звучит музыка Моцарта, Луи Армстронга или «К Элизе» Бетховена. Выяснилось, что активность проявляют те отделы мозга, которые как раз и заняты обработкой доносящихся до них звуков. Боднер отметил, что у человека, который наслушался Моцарта, светится вся кора головного мозга. В чем же тайна этой музыки?

Ее попытался разгадать нейробиолог Джон Хьюджес из медицинского центра при Иллинойсском университете. Он проанализировал сотни сочинений различных композиторов, интересуясь, как часто в течение определенного промежутка времени меняется громкость того или иного произведения. Оказалось, что поп-шлягеры, как и экзерсисы маэстро Гласса имеют самые низкие показатели по этой шкале, а вот музыка Моцарта с ее неожиданными переходами, переливами, перетеканиями звуков, с ее богатством нюансов лидирует здесь. Именно в творчестве Моцарта чаще всего выдержан тридцатисекундный ритм «громкое—тихое», а он точнее всего соответствует характеру биотоков головного мозга.

Хьюджес попробовал лечить музыкой пациентов, страдавших от эпилепсии. В 29 случаях из тридцати шести это помогло. Припадки стали случаться все реже, и протекали они все спокойнее.

Чувствовать камнем и слышать улиткой

Большим поклонником Моцарта является и известный французский врач Альфред Томатис, также прописывающий его музыку своим пациентам. Еще в пятидесятые годы большой резонанс вызвала его статья о происхождении уха у высших животных. По его мнению, оно развилось из так называемой боковой линии — органа равновесия рыб. Некогда в боковой линии образовалось небольшое углубление, напоминавшее мешочек. В нем легко мог застрять крохотный камешек. Теперь всякий раз, когда рыба наклонялась, она чувствовала, что камешек скатывается к краю мешочка. Он словно подсказывал ей: ты теряешь равновесие! Повернись! Этот странный симбиоз живых тканей и минерала стал прообразом внутреннего уха. Позднее невзрачная «ямочка в боку» все усложнялась. Животные, продвигаясь по подвижной лестнице Ламарка, неизменно сохраняли этот орган, становясь то рептилиями; то птицами, а то и людьми. Именно благодаря уху, являющемуся нашим органом слуха, нам удается сохранять равновесие и расхаживать с гордо выпрямленной спиной вместо того, чтобы безвольно ползать, вечно путая верх и низ.

Со временем ухо стало самым чутким органом чувств. Клетки, воспринимающие звуки, находятся в перепончатой капсуле — улитке, спрятанной в глубине черепа, в так называемом внутреннем ухе. Улитка — это спирально закрученная трубка, заполненная жидкостью. Вместе с органом равновесия — тремя полукружными каналами — она образует так называемый лабиринт.

Звуковые волны, то есть колебания воздуха, сперва заставляют вибрировать барабанную перепонку— тончайшую пластинку, что перегораживает наружный слуховой проход. Далее вибрация передается по крохотным слуховым косточкам: молоточку, наковальне и стремечку. Эти косточки, словно мостик, протянулись по всему среднему уху, соединяя барабанную перепонку с улиткой. Начинает вибрировать жидкость, разлитая внутри улитки. Перекатывающиеся по ней волны раздражают слуховые клетки внутреннего уха. Головной мозг улавливает эти раздражения, превратившиеся в электрические импульсы, и распознает в них звуки.

Альфред Томатис первым осознал, что человеческий эмбрион начинает слышать уже на шестнадцатой неделе — за пять месяцев до своего появления на свет. К этому времени слуховой аппарат будущего ребенка уже сформировался. Теперь он постоянно слышит где-то высоко над собой, словно «глас Божий», некий загадочный рокот: звуки материнской речи. Кстати, исследования показали, что малыш лучше воспринимает звуки высокой частоты, то есть тонкий голос матери, чем низкочастотные — глуховатый голос отца.

Зная это, французский врач предложил свой оригинальный метод подготовки артистов и музыкантов, а также лечения детей с врожденными физическими недостатками или нарушениями психики. Среди его многочисленных клиентов был и Жерар Депардье — в ту пору юный, совсем безвестный артист, страдавший от проблем с дикцией. «В тот день, когда я впервые разговаривал с Томатисом, мне не удалось безошибочно произнести ни одной фразы», — вспоминал Депардье. Томатис определил, что у его пациента серьезные проблемы с правым ухом, и посоветовал ему в ближайшие месяцы каждый день по два часа слушать Моцарта.

В самом деле, в нашем внутреннем ухе втрое больше клеток, улавливающих звуковые волны высокой частоты, нежели клеток, реагирующих на низкие частоты. Итак, чем выше частота звуков, тем больше клеток активизируется и тем больше электрических импульсов поступает в головной мозг человека.

«Мощь Моцарта недоступна другим, — писал А. Томатис в своей книге «Почему Моцарт?». — Его музыка раскрепощает душу. Целебные свойства ее таковы, что делают Моцарта самым великим среди великих композиторов».

Впрочем, целебные свойства музыки вовсе не ограничиваются Моцартом. В середине шестидесятых годов к Томатису обратились за помощью монахи-бенедиктинцы из Южной Франции. Что-то непонятное стало твориться у них в монастыре: странная депрессия охватила его обитателей. Братья стали быстро уставать; радость покинула их души, уступив приют унынию. Неожиданно для себя врач выяснил, что некоторое время назад в распорядке дня монахов была сделана одна, казалось бы, незначительная поправка. Прежде они часами упражнялись в пении григорианских хоралов. Теперь они были избавлены от этой докуки, вот только аббат, взявшийся вводить новые порядки в обители, не учел одного; упражнения в пении — это больше чем развлечение. Когда человек поет, его дыхание замедляется, а кровяное давление падает. Он исподволь ощущает, как приятно становится у него на душе. Врач посоветовал аббату возобновить занятия пением – через полгода и впрямь у монахов не стало никаких проблем со здоровьем.

Отступление злого духа

Если обратиться к истории, мы увидим, что музыка — одно из древнейших средств, к которым прибегали целители, стремясь врачевать телесные и душевные недуги. Современные ученые, используя ядерно-спиновые томографы и компьютеры, лишь заново открывают истины, известные с незапамятных времен. Издревле музыка считалась языком, коим глаголет душа. Не существовало ни одной человеческой культуры, где бы музыка ни играла важной роли. Музыка не нуждается в словах. Чтобы передать помыслы и настроения людей, ей достаточно своих очень разнообразных и выразительных средств. Когда наша речь бывает не в силах выразить скорбь и ярость, блаженство и тоску, боль и любовь, отчаяние и грусть, на помощь приходит музыка. Звуки, ритмы и мелодии выражают наши переживания и чувства лучше, чем способны это сделать бескрылые, монотонные слова, лишь пересказывающие все, что мы ощущаем, вместо того, чтобы воссоздавать мимолетное, мелькнувшее, пережитое.

Одно из самых ранних свидетельств лечения музыкой – 42 гимна, которые сочинила Энкидуанна, дочь Саргона, аккадского царя, объединившего в ХХIV в. до н.э. всю Северную Месопотамию. По преданию, вдохновение снизошло на нее ночью. Звуками гимнов она пыталась успокоить боль. С тех пор жители Шумера и Аккада лечили этими заклинаниями больных.

В Библии говорится о том, как юный Давид искусной игрой на арфе (или, как сказано в русском переводе Библии, игрой на гуслях) спасал от уныния царя Саула: “Давид, взяв гусли, играл, и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него”.

Пифагор, Аристотель, а вслед за ними философы и врачи раннего средневековья также считали музыку терапевтическим средством. В “Corpus Hippocratium” – собрании сочинений, приписываемых знаменитому древнегреческому врачу Гиппократу (460-370 гг. до н.э.), музыкой рекомендуется лечить бессонницу и эпилепсию.

Особую роль музыка играет в средневековой арабской культуре. Больных, лежащих в госпиталях, и умалишенных, заточенных в приют, лечат звуками музыки, ибо она водворяет мир в душах страждущих.

Испанский король Филипп V (1700-1746) лечился от уныния, слушая удивительно высокий голос итальянского кастрата Фаринелли (он же Карло Броски). В течение многих лет Фаринелли жил при мадридском дворе и десять лет подряд по вечерам пел монарху четыре песни на сон грядущий, освобождая душу его от тревог. Объем и гибкость его голоса считались образцовыми, звук был нежным и мягким. Его трели, группетто, восходящие и нисходящие пассажи, исполнявшиеся им с безукоризненной чистотой, приводили в восторг. Король по достоинству вознаградил своего преданного врачевателя, сделав его директором Оперного театра. Его преемник, Фердинанд VI (1746-1759), “токмо любви к музыке ради” назначил Фаринелли министром. Так ценились в те времена редкие счастливцы, способные своим искусством утолить все печали.

Нотный ключик Корелли

Теперь подобная терапия стала частью современной практики. Лечение музыкой – это способ постепенного лечения души. Способ психотерапии звуками. Пациентов никто не принуждает слушать музыку. Они слушают ее, когда им захочется, когда у них будет настроение, когда попросит из душа. Причем не только слушают, но и сами поют, музицируют.

Музыка – универсальный инструмент общения, универсальный и очень действенный. Она способна проникать в губины нашей души, увлекать нас, ободрять наш измученный дух. Одно мгновение, и от случайно услышанных звуков вдруг оживают странные воспоминания, возвращаются приятные чувства, которые давно забылись. Чуть подправляя Пруста, остается цитировать: “[Звуки], эти еле ощутимые крохотки, среди развалин несут на себе, не сгибаясь, огромное здание воспоминанья”.

Верный тон способен увлечь людей любого возраста: и образованных, и ничему не учившихся. Порой нотный ключ умеет открыть дверцу, которую не взломать новейшими медицинскими приборами. Так обстоит дело спациентами, лежащими в коме. Кажется, никак не добудиться их! Но вот звучат мелодии, слышанные ими в их счастливые дни, и исподволь, следуя музыкальным тактам, в омертвело застывших людях просыпается жизнь.

Немецкая специалистка Дагмар Густорфф — одна из тех, кто пытается с помощью музыки вернуть к жизни людей, страдающих от приступов эпилепсии или пребывающих в коме. Она сидит возле их больничной койки и поет, причем песня ее звучит в такт дыхания больного. Повинуясь этому ритму, многие больные машинально прикладывают руки к груди или тянут их к руке своего врача. Эти спонтанные движения значат очень многое. По рассказу Густорфф, выздоровев, эти люди вспоминали примерно следующее: «Я чувствовал, что кому-то хочется, чтобы я жил. Я чувствовал».

Американский музыкальный терапевт Стефани Меррит проводит сеансы интенсивного лечения, используя избранную классическую музыку. Во время этих сеансов пациенты, расслабившись, слушают музыку и описывают образы, краски, чувства, возникающие в глубине их сознания. Это воображаемое путешествие зачастую подсказывает врачу, каким образом можно справиться с проблемами, мучающими пациента. «Я постоянно поражаюсь той власти, что музыка имеет над людьми, — говорит Стефани Меррит. — Всего за шесть—восемь занятий мы справляемся с проблемами, которые не устранить, беседуя с больными в течение года. Музыка напрямую обращается к подсознанию пациента».

Учителем Стефани Меррит стал болгарский психолог Георгий Лозанов. Он не раз наблюдал за тем, как музыка помогала пациентам, лечившимся в России, Болгарии, на Украине. По его собственному опыту, музыка эпохи барокко благотворно сказывается из больных, позволяя им расслабиться. Тихая струнная музыка заметно улучшает способности человека и особенно его внимание.

Сам Лозанов придумал способ лечения больных с помощью музыкальных отрывков, длящихся всего четыре секунды. В частности, он обратил внимание на то, что лучше всего помогает пациентам струнная музыка, исполняемая в ритме 64 четверги ноты в минуту. Все объясняется влиянием звуков на мозг пациентов. Как известно, левая половина мозга отвечает за логическое, аналитическое и рациональное мышление, в то время как правая его половина отвечает за нашу способность к воображению, за творческое начало, за пространственное мышление и умение обобщать. Если обе половины мозга нормально взаимодействуют, мы легко и без всяких проблем усваиваем новый материал. Этого согласия удается достичь благодаря классической музыке. Она способна наладить работу левой и правой половин нашего мозга,

Артур У. Харви, профессор музыки и терапевт из университета восточного Кентукки, тщательно систематизировал, какая музыка улучшает работу нашего мозга, а какая ухудшает. По его мнению (и в этом он не оригинален), наиболее целебным свойством обладает музыка барокко. Наш сердечный ритм составляет в основном 68—72 удара в минуту, в то время как ритм музыки Баха, Генделя, Вивальди или Корелли составляет всего 60 четвертей в минуту. При прослушивании музыки барокко наше сердце подстраивается под этот ритм, и мы поневоле расслабляемся.

От рок-музыки заболевает ваша тыква

Громкая, быстрая и диссонантная музыка, напротив, ослабляет наш организм. Это показало исследование нейробиолога Джевазии Шрекенбергер и физика Харви Берда. Они наблюдали за двумя группами мышей, блуждавших по лабиринту в поисках приготовленной для них пищи. При этом одна «компашка» мышей слушала вальсы Штрауса, а другая — барабанный бой. Результат этого музыкального испытания был таков: «вальсирующие» стали ориентироваться в лабиринте лучше, чем прежде, а вот зверьки, мчавшиеся под звуки барабана, и по прошествии трех недель не могли проторить дорогу к еде. Когда Шрекенбергер исследовала ткани мозга мышек, приученных к барабанной муштре, она выявила отклонения в развитии нейронов гиппокампа, что, очевидно, и мешало животным хоть чему-нибудь научиться.

Что хорошо для мышат, годится и растениям. Еще в семидесятые годы Дороти Ретеллек из Темпл-Буэл-колледж (Колорадо) провела эксперимент, вызвавший сенсацию. Она выращивала различные растения — тыкву, бархатцы, циннию и кукурузу — то под классическую музыку, то под хард-рок. Вот что сна рассказала об опыте с тыквами: «На участке, где из динамиков звучала классическая музыка, тыква быстро росла и вскоре начала виться, а вот на участке, где звучала рок-музыка, результаты были обратными». Бархатцы, выращенные под грохот рок-музыки, требовали больше воды, а через шестнадцать дней они вовсе погибли.

Наш слух тоже отдает предпочтение гармоническим тонам. Современные биологи все чаще называют наш слуховой аппарат самым совершенным из всех органов чувств. Здесь наблюдается наибольшая концентрация нервных клеток и окончаний. Так, в одной только улитке насчитывается тридцать тысяч чувствительных клеток. Как только раздается какой-либо звук, на него реагируют не только соответствующие клетки, но и те клетки, что улавливают родственные обертоны — октавы, квинты и кварты. Вот почему мы отдаем предпочтение тонам, чья частота колебаний кратна основной частоте колебаний, то есть предпочитаем гармонические тона.

Что же делать с рок-музыкой? Не выбросить ли популярные CD на свалку? Нет. не стоит так торопиться. Свое право на существование имеет не только классическая музыка, но и другие музыкальные стили. Просто у них совершенно иная «функция», Так, низкочастотные тона рок-музыки «бьют» прямо в ноги. Если нам охота подвигаться, а не подумать и помечтать, нет ничего лучше, чем поставить в проигрыватель компакт с записями рок-музыкантов.